lin » Вт авг 07, 2012 11:54 pm
Ей бы хотелось оставить позади этот день и забыть об отце и том, что они с ним сделали. Да, фактически Ванда не стукнула и пальцем, но она не чувствуя вины, признавала то, что хотела бы сделать ему больно и что именно из–за нее Том нажил себе очередного врага в лице человека с явным комплексом Бога. Странно, но раньше бы угрызения совести не стали давать ей и минуты покоя, тогда как сейчас она ощущала поразительное холодное безразличие к участи Эрика. Было ли тому виной то, что она пережила благодаря этому человеку, или всему причиной была Роуз, поразившая ее сознание так, как татуировка поглотила ее тело? Девушка не знала и не хотела знать. Да, впереди их еще ждала встреча, в этом не приходилось сомневаться, однако жить в страхе и опасении перед необозримым будущим было глупо. Мало кто мог с абсолютной уверенностью сказать, что его ждало впереди, и если подумать, у Максимофф не было желания знать это. Молча и послушно она проследовала за бывшим священником, не удостоив Леншера и последним взглядом. Одна лишь тень насмешливой улыбки скользнула на секунду по ее лицу, в следующее мгновение бесследно затерявшись в разгладившихся чертах холодного и безразличного выражения лица.
Адрес, названный Томасом для таксиста, был знаком ей как почти ни один другой. Шесть лет назад, после его смерти, Ванда каждую пятницу приходила к нему на могилу. Ни больше, потому что боялась впасть в отчаяние, вызываемое необъяснимой и непреодолимой тягой к столь безвременно покинувшему ее человеку, ни меньше, потому что не могла позволить себе отпустить и забыть его. Она не знала, почему смерть Джаджа оставила в ее душе столь глубокий отпечаток, но через год Максимофф неожиданно поняла, что так больше не может продолжаться... Еще в такси искоса бросив взгляд в сторону мужчины, репортерша вдруг поймала себя на мысли, что последний раз была на кладбище почти год назад, на годовщину его смерти. Наверное, ее никогда в тайне не покидало это чувства – нехватки его. Возможно вся ее семья, в особенности Пьетро, не понимали ее и того, что она находила в Томе, но Ванде так и не удалось найти в своей жизни другого человека, с кем она могла бы чувствовать себя самой собой и кто бы ничего от нее не требовал. Впрочем, она и не искала. Отведя взгляд в сторону, всю оставшуюся дорогу девушка предпочла просто смотреть за окно, не обременяя себя другими мыслями.
В следующее мгновение Ванда очнулась от резко ворвавшегося в ее сознание смеха бывшего священника. Ее голубые глаза отстраненно смотрели, как все усиливающийся ветер подергивает темные чуть длинноватые волосы Томаса. В тот момент она еще не знала, что он будет говорить, но ни одно из его слов почему–то не вызывало у нее удивления. Лишь тонкая морщинка, проступившая между бровей репортерши, говорила о том, что она слышит и обдумывает слова, только что сказанные мужчиной.
– Ты же знаешь, Том, что я никогда так не думала о тебе. Все всегда было сложнее, чем простое клише священника-алкоголика, как ты сам об этом всегда отзывался. Мне тебя не хватало все это время... очень... не хватало, – когда девушка начала говорить, Джаджа уже не было рядом. Она спокойно выдержала паузу, когда он говорил, а после просто не смогла найти слов, неким извращенным образом наслаждаясь сигаретным послевкусием от его поцелуя. Странно, но ей казалось, что им упивается и Тату, только в отличие от самой Максимофф, ей доставлял удовольствие не сам поцелуй, а тот эффект, который он должен был возыметь на репортершу. В самом деле, Ванда просто не могла понять для себя, что все это значило. И если суть всех его слов она могла уловить и понять, то действиям она просто боялась давать объяснения. Еще очень давно, после той ночи, которой, по словам Тома, никогда не было, она пообещала себе, что больше никогда не будет искать смысла в его поступках. Психология полов всегда учила о том, что только женщинам свойственно вкладывать в вещи скрытый смысл, тогда как для мужчин существует лишь то, что есть. Максимофф всегда считала подобного рода мышление слишком предвзятым и относительным, но ей просто не хотелось спорить. Сейчас же в ее памяти всплывало все то, что было. С ним и без него. И черт бы его побрал сделать с ней это вновь, когда больше нельзя оставить всю вину на слишком большой градус алкоголя, затмивший сознание и память.
Опустившись на корточки, Ванда коснулась подушечками пальцев холодной могильной плиты. В ее голове назойливо не давали о себе забыть вопросы, заданные Томом, и на которые она боялась искать ответ. И пожалуй, главным среди всех был один вопрос. Кто же она теперь? Где–то в глубине своего сознания девушка понимала, что ей самой необходимо понять это, но она по–прежнему отчаянно не хотела признавать, что является другим человеком. Разве не она контролирует ситуацию и управляет самой собой? Разве что–то изменилось в ее истории и понимании окружающего мира, формировавшихся почти три десятка лет? Разве?..
– Черт, девочка, ты же не думала, что сможешь избегать меня вечно? – несмотря на сквозившую в голосе Роуз надменность, в ее улыбке не было того хищнического оскала, которым, как казалось девушке, было пропитано все ее естество. Сущность аватары смерти словно была куда более глубокой, нежели то, что представляла себе Ванда после знакомства с ней, ее жаждой крови и хаоса. – Мы же теперь две половинки, как сказал лапонька священник, две неразлучные подружки–сестрички в лучших традициях жанра! Что думаешь по этому поводу? – от наигранного слащавого смеха темноволосой стало на мгновение как–то не по себе.
– А что я должна думать? – спокойно и тихо отозвалась Максимофф, глядя в сторону и будто избегая внимания Тату. – Я понимаю, что не могу игнорировать факт твоего присутствия, и мне кажется, что это как–то влияет на меня... Но что я могу ответить на этот вопрос? Кто я? Кто... мы? Нет, мне сложно об этом думать... – она отрицательно мотнула головой, действительно не зная, что сказать.
– На самом деле все очень просто, милая. Тебе действительно не убежать от меня, но и я, увы, не в силах не считаться с твоим мнением. Я бы могла попробовать, – аватара осклабилась. – Но что это даст? У нас есть один единственный выход – ты должна принять меня, ты должна принять свою новую сущность, иначе ты сойдешь с ума, детка.
– Но я не хочу меняться, – упорно, но не без скрываемой тени грусти в голосе отозвалась девушка, поднимая взгляд голубых глаз на Роуз.
– Мной быть не так уж и плохо, – от столь бурного, громкого и выразительного смеха, казалось, Тату была готова даже прослезиться. – Чего только стоит сводить с ума окружающих, это так забавно! Но да, сейчас ты скажешь, что тебе это не интересно, как же, как же. Только боюсь, рано или поздно тебе все равно придется согласиться, так к чему терять время?
– И что тогда? Как это будет выглядеть, если я соглашусь?
– Думаю, ты увидишь себя с другой стороны.
– У меня такое чувство, будто я продаю душу Дьяволу, - обреченно хмыкнула Максимофф.
Томас появился в пропитанном озоном воздухе так же внезапно, как исчез немногим ранее. Ванда успела потерять счет времени, не сдвинувшись за прошедшие полчаса и с места и не сводя взгляда с надгробия у своих ног. Со спины она словно почувствовала исходящее от него тепло, а звук раскрывающегося над ее головой зонтика только подтверждал его присутствие. Кап. Кап. Пара капель друг за другом глухо ударилась о слабо натянутую поверхность зонта. Репортерша обернулась в сторону мужчины, пересекаясь с ним взглядом. И она вновь не успела ответить, когда слова Джаджа резко прервались неожиданно зависшим перед ними в воздухе прямоугольником желтого цвета, отливающим своею поверхностью подобно жидкому металлу. Вместе с ним в голове девушки словно послышался странный шум… Нет, скорее этот электронный звук больше походил на шепот, и не было причин сомневаться в том, кто был ему виной.
– Мне кажется, нам стоит убраться отсюда, и поскорее… - Максимофф сделала шаг назад, утягивая легким прикосновением руки за собой священника. Чтобы это ни было, она не была уверена в том, что она готова встретиться лицом к лицу с тем, что ждало ее за этим порталом. Почему порталом? Брюнетка сама не понимала, почему пришла именно к такому выводу, но ей все больше не хотелось медлить, оставаясь стоять на месте.
